У Скотта безумно болит голова, ломит шею, а щеку неприятно саднит. Он морщится и еле-еле разлепляет отекшие веки.

- Давай, Маккол, я же знаю, что ты очухался.

Скотт открывает глаза и не сразу понимает, где он. Пустое, холодное помещение с единственным маленьким окошком наверху здорово смахивает на тюремную камеру. Скотт жмурится и пытается встать, но у него ничего не выходит. Руки связаны у него за спиной, а ноги крепко примотаны к ножкам стула.

- Как дела, Скотт?

Скотт фокусирует взгляд на человеке напротив и на секунду теряется, однако позже берет себя в руки.

- И зачем ты это сделал?

- Неплохая идея была - заклеить тебе рот, но мне нравится и так. Кстати, орать тут бесполезно, как ты понял, если, конечно, супер-омега Дерек не припадет пушистым ушком к земле и не выслушает твое сердцебиение.

- Тебя рано или поздно найдут.

- Какое счастье, что я никуда не тороплюсь.

Скотта на время затыкает такой ответ. Существо, некогда бывшее его лучшим другом, с грохотом пододвигает стул и садится напротив.

- Как иронично, да, Скотти? Ты пробыл без сознания целые сутки, а тебя даже никто не хватился. Я начинаю подумывать о бесполезности своей затеи...

- Мне жаль тебя.

Ногицуне хлопает ресницами и на миллиметр отодвигается.

- Ты идиот, Маккол. Сначала влюбился в охотницу, а потом быстро перекинулся на вшивую кицуне. А знаешь, с кем сейчас твоя драгоценная Арджент? Она с Айзеком. Она трахается с этим копателем могил. Она подставляется под него и позволяет делать такое, что тебе и не снилось. Грустно, правда? А вы ведь всего-то разошлись на время. Взяли небольшой перерыв, чтобы все обдумать.

Скотта начинает трясти, он сжимает челюсти до скрипа и впивается ногтями в ладонь.

- А что она сказала тогда, Скотт? Она ведь не сказала, что «нам нужна пауза» или «давай немного притормозим». Она сказала, что не будет встречаться с оборотнем. Девушки так непостоянны. Или просто ей был не нужен конкретно ты?

- Заткнись. Это не так.

- А знаешь, что самое печальное во всем этом? - Ногицуне проникновенно заглядывает ему в глаза и щурится. - Я ведь прав, Маккол. И ты это знаешь.

Ногицуне поднимается со стула и выходит из комнаты, оглушительно хлопнув железной дверью.

Скотт судорожно вздыхает, пытаясь успокоить зашедшееся в бешеном рваном ритме сердце.

***

- Я не разрешал тебе спать, - глухо говорит Ногицуне, прислонясь к косяку двери.

Скотт бегло оценивает его внешний вид: футболка и куртка в свежих пятнах крови, волосы растрепаны, а синяки под глазами словно еще больше. Между тем, поза, в которой тот застыл, кажется Скотту... привлекательной.

- Как видишь, ни приставки, ни телевизора тут нет, а ты меня не развлекаешь.

- У нас тут самообслуживание, радость моя.

Скотт чует запах крови. Скотт знает этот запах. И когда он понимает, в чем дело, к горлу подкатывает ком, который он с трудом сглатывает.

- Зачем ты это сделал?

По лицу Ногицуне расползается довольная, приторно-сладкая улыбка.

- А я уж было подумал, что не заметишь. Ты не так плох, как о тебе можно подумать, Маккол, - он отлепляется от двери и плавно движется по направлению к окошку. - Надо же было хоть как-то взбодрить твоих сотоварищей, а то они все занимаются чем-то совсем не тем.

У Скотта дрожат колени. Он делает несколько вдохов, чтобы хоть как-то взять себя в руки.

- Он не был одним из нас. Он был обычный человек. Он даже не интересовался ничем таким.

Демон запрокидывает голову и звонко хохочет:

- А вот Итан так не считает, Скотти. Совсем-совсем не считает. Видел бы ты, как он рухнул перед его телом, черт возьми, одно из лучших зрелищ, которые я видел. Какая глупость - человеческая любовь, не так ли? Раз, и находишь слабое место, даже особо не утруждаясь. Дэнни так кричал, я думал, перебудит всю округу. Как ты считаешь, как долго продержится этот Итан, прежде чем вынюхает дорогу к нашему убежищу?

У Скотта перекручивает внутренности.

- Как ты это сделал?

Ногицуне оказывается к нему вплотную, кладет руку на затылок и легонько тянет за волосы:

- Сначала я ударил его о шкаф в гостиной. Вот так же, сгреб его идеальную укладку и приложил прямо о ручку. А потом - еще пару раз, пока у него кровь из носа потоком не хлынула. Он просил прекратить, но ты ведь знаешь, Скотт, это абсолютно бесполезно, когда в руках нож, - демон заглядывает ему в глаза и разжимает кисть, принимаясь пальцами перебирать пряди. - Я полосовал ему брюхо до тех пор, пока не порубил кишки на роллы. Кстати, надо отдать ему должное, он только кричал, даже не плакал.

- Стайлз, если ты там, закончи с этим, - шепотом просит Скотт.

Рука настолько резко хватает его горло, что зубы с клацаньем ударяются друг об друга.

- Стайлза больше нет, Скотт. Его уже давно тут нет. Тот, кого ты любил, не был тем, кого ты себе представляешь, - большой палец жестко давит на сонную артерию, Скотт чувствует холодное дыхание рядом со своим ухом. - Следующим будет дружок Дэнни, тот, из близнецов. А потом, если тебя никто по-прежнему не станет искать, я перебью всех. По сути, я и так это собирался сделать, но так квест даже интересней, правда? А потом, как десерт, умрешь ты, и я это сделаю самым изощренным способом, который только смогу придумать. Я вырву тебе сердце, Маккол, и сожру его у тебя на глазах.

Скотт с хрипом заглатывает воздух и откашливается, когда Ногицуне убирает руку.

- Ты... ничего не получишь.

- Я всегда получаю то, что хочу. А в данный момент мое желание - распотрошить твою стаю на шмотки мяса. Особенно кицуне и ее мамашу, - демон выплевывает последнее предложение в лицо Скотту с особенной злостью, а потом швыряет свободный стул в стену и уходит.

***

С этого момента Скотт начинает замечать некоторые нюансы и нестыковки в поведении Ногицуне. Например, то, с какой ненавистью тот говорит о Кире и ее матери. Как слащаво он выводит имя Айзека. С какой толикой специфического уважения он отзывается о Питере. Как насмешливо упоминает Дерека. Как его коробит от тем, задевающих Эллисон. И как он спокойно и низко произносит «Скотт». И Маккол изо всех сил пытается не замечать, с какой нежностью он это говорит.

А еще каждый день они со Скоттом играют в викторину.

- Знаешь, кого сегодня не стало?

- Кого ты убил?

- Девочку, - уклончиво отвечает Ногицуне, сияя широкой улыбкой.

Сердце Скотта на секунду замирает.

- Лидия?!

Демон кривится:

- Ну, нет, эту я приберегу напоследок. Ту, что бегала в лесу. Как ее? Молли? Милли?

- Малия.

- Точно. Забавная.

Скотт закрывает глаза, опуская голову.

- Скотт, посмотри на меня.

Тот не меняет позы и плотно сжимает губы, пока демон пальцами мягко не приподнимает его за подбородок.

- Скотт, я делаю это не просто так. Слышишь?

Скотт смотрит ему в лицо, надеясь увидеть неизвестно что. Он с детства видел эти огромные любопытные карие глаза, в которых искрилась жизнь. Взгляд Ногицуне буравит его насквозь, беспардонно, абсолютно неприлично хватая за душу.

Он говорит, понижая голос до шепота:

- Я убиваю людей, Скотт. Я ломаю им жизни. И хочу сломать твою, - Ногицуне ставит паузы между словами, делая фразы тягуче-сладкими, как мед.

Скотт неосознанно следит за его губами, ловя каждое движение. Демон садится перед ним на корточки и кладет свои руки ему на колени.

- Я очень, очень хотел бы убить тебя, Скотт Маккол, - он снова прерывается на секунду, скользя глазами по его лицу.

А потом Скотт чувствует сухой поцелуй на своих губах, настолько нежный, что он даже не сразу находит, с чем его сравнить, поэтому отвечает. Это не похоже на теплые поцелуи Эллисон, не похоже и на милые поцелуи Киры. Он силится подобрать эпитеты, но на ум ему приходят столько характеристик, что он теряется. Холодный, такой, что морозит вплоть до костей, и терпкий, мускусный, именно тот, что чувствуешь, когда целуешь мужчину.

Когда Ногицуне отстраняется, Скотт по инерции тянется за ним, но быстро приходит в себя.

- Сейчас я тебя отпущу. А ты пойдешь и защитишь от меня ту, которую больше всего любишь. Я даю тебе один шанс. Всего один. Ты понял?

Маккол кивает, Войд поднимается, обходит его, молча обрезает веревки и, пока тот разминает затекшие запястья, открывает дверь.

Скотт срывается с места.

***

Он пулей вылетает из заброшенного хранилища, на ходу обращаясь. Скотт хочет бежать быстрее, быстрее, чем возможно, быстрее, чем дано природой, быстрее, чем неумолимо летящие секунды. В голове стучит «Эллисон-Эллисон-Эллисон», он несется сквозь лес, сквозь город, и тормозит только тогда, когда почти впечатывается в дверь дома Арджентов. Скотт колотит ее кулаками, громыхая на всю округу. Ему открывает Крис, немало удивленный столь неожиданным визитом, но его отстраняют в сторону. Скотт взмывает по лестнице наверх, в комнату Эллисон и находит ее там, спящую с телефоном в руке.

Крис объясняет, что они все постоянно на связи, что непрерывно искали его все то время, что он отсутствовал. Скотт в свою очередь описывает ему ситуацию, Крис связывается с Кирой и призывает быть настороже.

Эллисон, проснувшись, бросается Скотту на шею и молча сопит. Он знает этот жест - «я переживала, я соскучилась, я рада, что ты нашелся». Крис отдает ему телефон и просит связаться с Дереком, но Скотт не успевает, потому что на экране высвечивается звонок из дома.

- Скотт!

- Мама, все хорошо, я в порядке. Я приеду домой и все объясню. Это был Ногицуне, и сейчас Эллисон угрожает опасность, я должен...

Мелисса обрывает его на полуслове:

- Скотт, я думаю, это можно решить дома. Приезжай, - она вдруг всхлипывает и добавляет, - один.

- Мам?

- Просто рада, что ты в порядке.

Скотт прощается и кладет трубку.

- Я думаю, нам всем лучше ехать ко мне домой.

Эллисон с отцом мгновенно приходят в боевую готовность, и через минуту они втроем выезжают из дома, попутно обзванивая всех подряд.

***

В дом Скотта они заходят толпой, во главе которой Дерек и Крис, девочки держатся сзади.

Дерек решительно идет в гостиную, но вдруг замирает.

Скотт слышит, как ровно, четко и спокойно бьется сердце. Он знает ритм и характер звука. Скотт знает, что он здесь.

- Рад тебя увидеть, Дерек.

Скотт протискивается между Дереком и Крисом и теряет дар речи. Ногицуне широко улыбается и перехватывает другой рукой нож, который держит у горла Мелиссы.

- Ой, как некрасиво вышло-то, Скотт. Право, я не ожидал, что ты так оплошаешь. Я думал, что единственная женщина, которую ты любишь - твоя мать, а ты побежал к охотнице, - он переводит взгляд на Киру и недобро щурится. - Какая жалость, да, девочка? Твой принц улетел к другой принцессе, вместо того, чтобы спасать тебя. Хотя он даже свою мать защитить не может.

Скотт рвется вперед:

- Оставь ее, оставь ее сейчас же!

Ногицуне крепче прихватывает Мелиссу за горло:

- Я не вспорол ей глотку только потому, что ты здесь. Тебе повезло, что я слишком гуманен. Обмен?

- На что? - спрашивает Скотт, готовый уже отдать все, что тот попросит.

Ногицуне опускает нож:

- На мамашу кицуне. Облезлая вертихвостка в обмен на твою мать. Я бы даже не думал, Маккол.

- Ты...

Вдруг за спиной демона появляются Питер и Дитон. Питер с размаху бьет Ногицуне по голове, а Дитон что-то быстро вкалывает с помощью шприца. Демон теряет сознание и падает.

***

Ногицуне приходит в себя спустя пару часов, ночью, уже связанным по рукам и ногам. Скотт, которому не спится, остался дежурить, в то время как остальные уже давно разошлись по комнатам.

Войд долго смотрит на него, прежде чем тяжело вздохнуть.

- Ты спрашивал у Айзека, как давно он влюблен в Эллисон?

Скотт решает игнорировать любую его фразу и поэтому молчит.

- Это было с самого начала, как он появился. Она ему сразу понравилась. Вы ведь тогда еще были вместе, верно? Но не переживай, она не сразу разобрала, в чем дело, за твоей спиной дела происходили только месяц. Они спали вместе, пока ты хлопал ушами, супер-альфа. Обидно, да?

Скотт чувствует неприятную злость на себя, на него и на Айзека с Эллисон, однако отказывается признавать, что слова Ногицуне возымели на него влияние.

- Тебе не показалось странным, что Дерек так ломанулся спасать Стайлза? Нет? Конечно, нет. Ты же знал, что они пара.

Маккол дергается от услышанного.

- Да ладно? Ты не знал? Лучший друг не сказал тебе, что у него появились отношения, да еще и с бывшим альфой? - Ногицуне изображает удивление, широко распахнув глаза. - У-у-ужас. А ведь Стайлз просил упечь его в дурку не для сохранения твоей тушки, Скотт. Он боялся, что я найду Дерека и откушу ему голову. Вот так.

- Ты заткнешься сегодня или нет?

- Тебе стоило бы сказать спасибо за то, что я открываю тебе глаза на многие вещи, которые от тебя скрывали. Я же не виноват, что тебя все обманывали и обманывают, даже собственная мать. Рассказать, почему она при любой неурядице бежит к шерифу Стилински? И почему они разошлись с твоим отцом? Я знаю все, Скотт. Любую мелочь в вашей скромной компании. И все знаю о тебе.

- Например? - не думая, спрашивает Скотт.

Ногицуне наклоняет голову набок:

- Например, что ты один раз так напился, что переспал с едва знакомым парнем, а потом решил забить на этот случай и продолжал считать себя девственником до секса с Эллисон. Кстати, ты у нее не первый, ее изнасиловали в тринадцать, это так, между прочим.

- Это не правда.

- Конечно. Как и то, что ты сжег подаренную отцом на Рождество книгу, а потом, когда он спросил про нее, так испугался, что искал ее по всему городу.

Скотт не отвечает.

- Только посмотри на наши удивительные перспективы, Скотти. Все, кто тебя обманули, понесут возмездие. Эллисон я перережу горло. Кире тоже, но больше из личных соображений. Лидию придется задушить за то, что она покрывала Эллисон. Айзеку размозжу голову. А Дереку сломаю позвоночник.

- Хватит! - Скотт резко ударяет по столу.

Ногицуне не шевелится, а только снисходительно улыбается:

- Изобьешь меня? Или обойдешься пощечиной, чтобы добавить драматизма?

- Я не такой, как ты. Я тебе не позволю.

- О, - Войд хлопает ресницами. - Тогда можешь вытрахать из меня всю дурь. Я ни грамма не против.

Скотт молчит, не найдя нужного ответа.

- Если хочешь знать, почему я хочу убить Киру, то тебе стоит принять к сведению, что я не люблю конкурентов. Мне не нравятся другие лисы, особенно такие маленькие и наглые, которые претендуют на мое имущество.

- Какое еще имущество?

- Ты.

- Господи боже.

Ногицуне поводит плечами.

- Я не целую тех, кого не считаю своим. Еще скажи, что тебе не понравилось, и я выпущу тебе кишки.

- Заткнись.

- Ты меня хочешь. Я чувствую, как от тебя аж разит тестостероном, Скотт.

- Я же сказал, заткнись, или я заклею тебе рот.

- Да ладно, Маккол, признай, что ты только и думаешь об этом. Тебе не хочется трахать Стайлза, тебе хочется переспать со мной, чтобы я тебя трогал. Везде.

Скотт отматывает изоленту и со злостью клеит ее на рот Ногицуне.

***

Питер расхаживает позади дивана взад-вперед, Дерек задумчиво тарабанит пальцами по столу.

Первой сдается Лидия.

- Ну должен же быть какой-то выход! Мы спасли Стайлза. Определенно есть способ вытравить это... - она кривится глядя на Ногицуне. - ...оттуда.

Питер разворачивается к ней:

- У тебя есть предложения? Мы слушаем.

- Можно попробовать посмотреть в бестиарии, - предлагает Эллисон.

Дитон качает головой, набирая новый шприц:

- Мы сразу кинулись за ним, бесполезно. Там и про Ногицуне-то написано предложений пять, не больше. Все говорят, что единственное решение проблемы - дать убить Стайлза, но, как вы все поняли, нам это не подходит.

- Скотт, он не говорил тебе ничего ночью? Чего-нибудь важного? - спрашивает Питер.

- Нет, - помявшись, врет Скотт, обратив внимание, как Ногицуне медленно перевел на него взгляд, не говорящий ровным счетом ничего.

Позже приходит Айзек, который отзывает Скотта в сторонку.

- Нужно кое-что сказать.

- Ты нашел способ спасти Стайлза?

Айзек заметно нервничает:

- Нет. Просто, мне кажется, что пришло время тебе рассказать. Мы с Эллисон вместе. Довольно давно.

Скотт слышит, как Ногицуне шумно выдыхает, и это очень похоже на усмешку.

- Как давно?

- Почти... почти сразу после того, как вы разошлись.

- Что ж... - Скотт снова не знает, что сказать, и отвечает обычным набором слов. - Хорошо, пусть так.

- Ты не ревнуешь?

- Нет.

- И что, совсем ничего, Питер? - слышит Скотт голос Дерека в гостиной.

Ответ звучит совсем тихо:

- Я знаю, как тебе бы хотелось поскорее разделаться со всем этим и получить своего драгоценного обратно, но ты же видишь, мы все работаем над этим. Мы все любим Стайлза, и не надо думать, что ты один такой.

- Он дорог мне, - еще тише говорит Дерек.

Он почти физически ощущает, как Ногицуне мысленно хохочет ему в спину.

***

Ночью они снова разговаривают. На сей раз диалог похож на пинг-понг, на вопрос следует ответ, за ответом - следующий вопрос.

Скотт хочет знать все. Он понимает, во что ввязывается, но все ответы так близко, всего в нескольких сантиметрах от него, и так призывно на него смотрят, что он не может, просто не может удержаться.

- Я так понимаю, ты весьма впечатлен сегодняшним днем, - говорит Ногицуне, как только Скотт отдирает клейкую ленту от его рта. - Что ты хочешь узнать?

- Ты был прав. Во всем прав.

Тот делает абсолютно обескураженный вид:

- Да что ты? Правда?

Скотт хмурится.

- Почему ты мне все это рассказал?

- Потому что тебе было полезно узнать, что твои друзья врут тебе на каждом шагу. Я думал, это очевидно, разве нет?

- Ты говорил, что знаешь, почему мои родители разошлись.

Ногицуне разминает затекшие плечи:

- На самом деле, я это узнал относительно недавно, когда планировал ее немножко препарировать. Она очень сильная, но если немного надавить ножом, то с легкостью раскалывается. Так вот, это было лирическое отступление, причина очень простая и лежит прямо на поверхности. Она влюблена в отца твоего лучшего друга, Скотт. Между прочим, Джон Стилински - неплохой вариант на роль твоего отчима.

- Как ты это узнал?

Войд закатывает глаза и отвечает предельно мягко, как будто разговаривает с ребенком.

- Скотт, я же демон. Это в моей компетенции - знать все ваши грешки. Кстати, учиться целоваться на помидорах было не самой лучшей идеей в твоей жизни.

Скотт грустно усмехается:

- Да, они еще испорченные оказались тогда.

Некоторое время они сидят молча.

- Зачем ты все это делаешь?

- Я несколько обижен, Скотт. Если бы мамаша Киры не выпендривалась, а просто позволила разделаться с ней, никто бы не пострадал, в том числе и ее дочь.

- А если честно?

Ногицуне смотрит ему прямо в глаза.

- Я честен с тобой, в отличие от твоих друзей. Они просто не понимают, что есть те, кто обманывает лучше. Например, лисы. Я говорил тебе: лисы - обманщики. Наша профессия - дурачить людей. Это не людское дело, вы в нем полное...

- Я понял.

- Тем не менее, мне нравятся честные парни. Их не так-то просто развести. Каждый путается в своем вранье, а в путанице, в хаосе можно много чего почерпнуть. Ногицуне питается хаосом, сомнениями и болью. В вашей скромной компании есть все. Однако в тебе, Скотт, я не увидел вранья. Только сомнения, боль утраты и физические страдания.

- Ты сказал, что хотел бы убить меня.

- Господи, я и сейчас этого хочу. Я давно расписал сценарий у себя в голове, как именно я тебя убью.

Скотт молча слушал, как тот расписывает все пытки, которые хочет на него обрушить, а на самом деле рассматривал россыпь родинок на его лице, пушистые ресницы и темные, сейчас полночно-черные глаза.

- Маккол, у тебя сейчас слюна потечет. Это ненормально, так реагировать на то, что я тебе говорю, - на лице демона расцветает улыбка, и Скотт понимает, что вообще все, что он сейчас чувствует по отношению к этой улыбке - ненормально.

Ему нравится на него смотреть, слушать голос, несмотря на те ужасные вещи, которые он говорит.

- У меня затекли руки, и я хочу в туалет.

- А разве...

Скотт, я в человеческом теле, у тела потребности не исчезают. Отведи меня в уборную, иначе утром будешь сам объяснять Питеру и своей маме, откуда у вас лужа на полу.

На секунду Скотту кажется, что он увидел Стайлза в этой саркастичной манере. Его это пугает. Ему неприятно чувствовать то, что заставляло его сидеть, открыв рот, пару минут назад, по отношению к лучшему другу.

- Скотт, я еще не перестал хотеть.

Тот кивает и поднимает Ногицуне с места.

- А помогать мне там ты будешь? Хотя бы ослабь узлы.

И едва Маккол развязывает веревку, как получает удар по затылку. Он делает попытку встать, но вдруг по боку почти с треском расползается рана.

Ногицуне хватает его за подбородок и в миллиметре от лица шепчет:

- Никогда не доверяй лисе, - а потом чмокает его в губы и исчезает.

**

Скотт находит его спустя четыре дня, в заброшенном доме около хранилища. Повсюду его запах, он как будто слышит отголоски слов, проклятий и криков.

За четыре дня погибли трое.

Итана нашли под мостом с повязкой на глазах и переломанными костями.

Айзека - в лесу с размозженной головой.

Криса - зарезанным в собственной постели.

Скотт вздрагивает, вспоминая истерику Эллисон.

«Он был в моем доме! Он убил моего отца! Он и меня убьет!»

- А я думал, что первым тут появится барбос Стайлза. Ты быстро восстановился. Специально, чтобы меня поскорее найти?

Скотт оборачивается и видит, как Ногицуне смотрит на него в упор, накручивая веревку на локоть.

- Ты не скрываешься.

- А зачем? Кто-нибудь все равно пришел бы сюда один, как ты, а за мной бы не заржавело. Тебе понравилась залитая кровью кровать Арджента? Я так старался.

- Эллисон была в доме, но ты ее не тронул.

- Люблю дозировать удовольствие. Ей я займусь потом, не переживай. А теперь скажи, Скотт, отчего же ты не кидаешься на меня, стремясь отомстить за погибших друзей?

Скотт молчит, перебирая в уме все варианты, которые только смог придумать за дорогу сюда. Он не может объяснить, почему не хочет причинять ему вред. То, что внутри его лучший друг, не кажется ему достойным объяснением, потому что это не та причина, по которой он здесь. Демон распознает ложь, так что нет толка в отмазках.

Ногицуне подходит к Скотту почти вплотную, набрасывает веревку на шею и начинает медленно завязывать узел.

- Хочешь, я подскажу? Ты соскучился. Именно поэтому ты сейчас не сопротивляешься. Я могу сейчас задушить тебя, а ты даже не шелохнешься, чтобы ударить меня или убить. Не из-за того, что во мне еще есть Стайлз, а просто потому, что мысли обо мне не дают тебе покоя, разве не так?

Скотт знает, что он прав. Скотт ощущает, как затягивается на шее петля.

- Я буду водить тебя с собой, как щенка на веревочке, - Ногицуне подается вперед и целует его в щеку.

Скотт понимает, что пропал.

***

- Мне нравятся твои глаза.

- Обычные глаза.

- Нет. Не в то время, когда ты на меня так смотришь. Ты мне нравишься, Скотт. Ты хороший мальчик, - демон ведет костяшками пальцев по его щеке так, что у Скотта подкашиваются колени. - Кстати, за два дня, что ты тут, я еще никого не убил. Меня это раздражает.

Скотт вздыхает и кладет голову ему на плечо.

- Я тебя ненавижу. Ты убил половину моих любимых людей.

Ногицуне целует его в макушку и гладит по голове.

- Я знаю. Но согласись, последнее представление было довольно эффектным. Хорошо, что твои раны так быстро заживают, а то мне было бы стыдно.

Скотт усмехается, вспоминая фразу Питера: «Либо он мазила, либо он тебя явно любит. Если бы я тебя бил, я бы не пощадил ни печени, ни легкого, ни почек. Распорол бы всю сторону, чтоб по ковру органы валялись».

- Ты чудовище.

- Ты тоже. Ты своих друзей предаешь, не я. Но ты все равно мне нравишься. Ты все правильно делаешь, Скотти.

Скотт чувствует холодный поцелуй в висок.

***

Скотту нравятся его поцелуи, нравится, как тот разговаривает, гладит его, подставляется под ласку, но он постоянно думает про то, что скажут остальные, когда найдут их. Он с ужасом представляет тот день, когда сюда придет Дерек и заберет у него Стайлза.

То есть демона в теле Стайлза.

Скотт не называет его никак. Точнее, в мыслях он проговаривает «Ногицуне», «Войд», но не пользуется ничем.

- Чего ты хочешь, Скотт?

- Чтобы ты перестал убивать.

- А если честно? Деньги? Влияние? Слава? Что, Скотт? Одно слово - и у твоих ног будут миллиарды.

Скотт долго молчит, лежа на коленях у Ногицуне.

- Я хочу остаться с тобой, - ему отчаянно хочется добавить «никто не был так честен со мной, никто не говорил мне столько правды, как ты».

- Но, милый, - демон делает паузу. - Для этого нужно избавиться от нескольких человек. От Дерека, например, от Питера, от Лидии, от всех твоих любимых друзей, которых ты так отчаянно защищаешь.

Скотт поднимается и опускает глаза.

- Я ждал. Я очень долго, терпеливо ждал, Маккол.

- Меня?

- Пока ты переубиваешь всех. До одного.

- Я никого еще не убил.

Демон смеется и хватает его за горло, опрокидывая голову себе на плечо:

- Ты перебьешь каждого, на кого я покажу. А если не сможешь, я сам повыдергаю всем позвоночники. Представляешь, как громко будет кричать эта вшивая кицуне, которая вокруг тебя вьется?

- Не надо. Не говори так.

Войд смотрит на него долгим взглядом.

- Прости. Это, должно быть, больно. Но мне тоже было больно, Скотт.

- Лучше давай уедем? Я не хочу, чтобы они страдали. Так нельзя.

- Скотт, - Ногицуне отодвигается от него и пристально смотрит в глаза. - Либо ты со мной, либо ты умрешь вместе с ними. Это как игра в го, у них готэ, как ни крути. Перевес на нашей стороне. По-другому никак.

Демон протягивает ему руку ладонью вверх. Скотт осторожно поворачивает ее ладонью вниз, подносит к лицу и касается губами.

- Как же хорошо, что ты мазохист.

***

Ногицуне прогибается, плавясь под руками, как сливочное масло. Скотт с ума сходит от этого тела, хотя где-то на задворках сознания маячит мысль, что он сейчас по факту переспит со своим лучшим другом. Он отмахивается от нее и целует мягкие, искусанные в кровь губы, ладонью проводя по спине. Ногицуне запрокидывает голову назад и шумно выдыхает, вцепляясь в волосы Скотту. Тот ставит собственнические засосы у него на шее, прикусывая кожу, не скупясь, метит чудовищными багровыми пятнами.

- Не хочешь поговорить об этом? - шепотом спрашивает Ногицуне.

- Всё, что ты говоришь - правильно, всё, что ты делаешь со мной - хорошо.

Войд шипит, когда Скотт закусывает его мочку уха.

- Перерезать бы тебе горло, чтобы кровь хлынула.

Скотта откровенно и абсолютно ненормально заводит картина его убийства, когда он представляет, как грязно и пошло это будет выглядеть. Он спускается ниже, укладывая Ногицуне на продавленный диван, подминая его под себя.

- Говори.

- Я хочу, чтобы ты кричал, Скотт, - демон резко перекатывается, они оба падают на пол, но Ногицуне теперь нависает над Скоттом, заломив его руки над головой. - Громко. Так, чтобы все слышали.

Демон стаскивает с него футболку, садится на бедра и самодовольно ухмыляется.

- Добро пожаловать в твой мир, да? - криво улыбается в ответ Скотт.

Ногицуне наклоняется к нему и медленно, очень медленно целует, доводя до головокружения, покусывая сухие губы, влажно проводя языком, ладонью сжимая горло. Скотт почти уверен, что останутся синяки, но кладет свою руку поверх его.

- Чего ты хочешь, Скотт? Чего ты хочешь? - горячо выдыхает Войд ему в ухо.

Маккол ни секунды не думает, обнимает его настолько сильно, насколько возможно.

- Тебя. Я хочу тебя.

- Ну так возьми.

Ногицуне расстегивает молнию на его джинсах, скатывается на пол, тянет Скотта на себя, не отрывая от него взгляда, и позволяет себя раздеть.

Скотт занимается любовью с телом своего лучшего друга. Он занимается любовью с демоном внутри него, он целует его шею, лицо, языком пересчитывая родинки на его плечах и щеках, срывая с губ томные короткие стоны. Он занимается с ним любовью на холодном полу заброшенного дома, который уже давно стал их убежищем, убежищем Скотта от самого себя, от его обязательств, от долга перед друзьями, которые не раз спасали ему жизнь. Ногицуне млеет под его руками, тает, как первый снег, подается ему навстречу, царапая спину короткими ногтями, а Скотту больше ничего и не надо, кроме как стеречь эти каштановые вихры, длинные ресницы и еле заметные веснушки.

Скотт занимается любовью со своим врагом и с ума от него сходит.

***

- Как мне доказать, что я готов быть с тобой?

Ногицуне урчит и проводит носом Скотту по спине.

- Это же элементарно. Нужно избавиться от балласта, сколько можно тебе талдычить.

- Я...

- «Не могу». Я слышал. Но, Скотт, ты понимаешь, что если ты сделаешь эту вещь для меня, не нужно будет больше бояться. Некого будет бояться. Мы будем одни. Вдвоем. И никто больше не будет тебе лгать.

Скотт смотрит на него через плечо.

- У них есть Дерек. Он сильный и опытный.

Ногицуне закатывает глаза:

- Он омега, Скотт. А ты альфа. Тебе один раз рыкнуть и все. Он твой.

- Но когда Эллисон выстрелит мне в голову, будет не очень.

- И ты переживаешь насчет этой девочки? Она ребенок. Я сам ею займусь. Хочешь ее голову в колчане? - Войд чмокает его в лопатку. - Хочешь?

Скотт сгребает его в охапку и мокро целует.

***

Он не слышит, что ему говорит Дерек, Эллисон, что кричит Кира. Он слышит только шепот позади себя и чувствует холодную ладонь на плече.

- Они нам мешают, Скотт. Они нам не нужны.

- Скотт, да неужели ты не понимаешь, что он запудрил тебе мозги??

- Он скрывал от тебя, кто тебя укусил. И то, что встречался с твоим лучшим другом.

- Очнись же, он тебя использует!

- А она спала с Айзеком за твоей спиной. Айзек мертв, теперь ее очередь платить за обман.

- Скотт, пожалуйста, послушай нас!

- Ее мать сделала меня таким. Так пусть платит за ее ошибки. Но сначала тебе нужно разделаться с Дереком. Ты понял?

Скотт почти готов броситься на того, но вдруг делает шаг назад.

- Я не могу.

- А он ведь трахал меня.

Скотт оборачивается.

- Когда?

- Он принял меня за Стайлза, а я был так слаб, что не смог защититься. Мне было так больно, Скотт, так больно...

Глаза Скотту застилает красная пелена. Никто не смеет трогать его демона. Никто не смеет трогать его Ногицуне. Никто не смеет причинять ему боль.

Он бросается вперед, не чувствуя, как обращается, зато слыша, как вслед за ним ринулись Они.

Под его руками с треском ломаются кости, и кровь уже капает с пальцев. Он наносит удары, распарывает кожу и мышцы, в нос противно ударяет запахом ржавчины и соли, но ему все равно.

Он слышит звон оружия, как падает на землю тело, пахнет чужой кровью. Затем падает еще кто-то, и Скотт слышит пронзительный крик.

Он поднимает голову и видит, как Лидия, закрыв голову руками, кричит, сидя на земле, и его словно отрезвляет. Она смотрит на него, и слезы портят ее идеальный макияж, пачкая лицо черными дорожками.

- Что же ты наделал, Скотт...

Вокруг него лужи крови и три трупа.

Мертвая Эллисон со стрелой в горле.

Мертвый Дерек, вместо лица которого просто кровавое месиво.

Мертвая Кира, разрубленная пополам собственной катаной.

Ногицуне стоит над ней и улыбается, он даже не запачкался, а работа уже вся сделана за него.

Скотт идет к нему, абсолютно обескураженный.

- Что теперь делать...

Войд перешагивает через Киру, разворачивает Скотта лицом к Лидии и томно говорит ему на ухо:

- Ты уже все сделал, любовь моя.

Последнее, что запомнит в своей жизни Скотт - Лидию, в ужасе закрывшую лицо, и ее вопль, эхом разлетевшийся по окрестности.

***

Следующее время превращается между ними в гонку. Они оба соревнуются в музыке, в угождении королю, в общении с публикой, в мелочах. Моцарт надевает черный камзол и приглаживает непослушные вихры, когда они вместе сопровождают короля, Сальери добавляет на черное платье яркую брошь и еще щепетильней укладывает кудри. Двор начинает поговоривать, что они спят вместе, Сальери мгновенно окружает себя кучкой поклонников, в ответ на это Моцарт начинает больше времени проводить с женой.

Сальери видит все и чувствует необъяснимую злость, наблюдая, как парочка целуется в саду. Чувство клокочет внутри нее, липким комком поднимаясь к горлу. Она откровенно ревнует, и ей хочется ударить себя за эту детскую ревность. Сердце неприятно саднит и колет, но Сальери терпит до тех пор, пока Розенберг не спрашивает, почему она так пристально смотрит на чету Моцартов в окно.

-Любуюсь! - отрезает она и задергивает шторы.

-Похоже, ваше соперничество достигло своего пика, фройляйн.

Она поворачивается к Розенбергу и выглядит как никогда решительно.

-Я хочу, чтобы его не было тут. Чтобы его никогда не было при дворе.

Она знает, что Розенбергу только нужна команда «фас», чтобы выдворить Моцарта, он ненавидит его, выскочку и грубияна. Сальери только что спустила своих собак с цепи, и пусть она будет потом ненавидеть себя за это.

**

Как только до нее доходят вести, что он умирает, сначала она не чувствует ничего. Никакого торжества или грусти, как тогда, когда освистали его постановку. Она принимает это как факт, надевает одно из новых платьев, самый высокий каблук и делает прическу, а потом направляется к нему.

Ей открывает бледная от усталости Констанс, которая смотрит на нее снизу вверх почти с ужасом. Она знает, что и зачем сделала Сальери. Она все знает.

-Что вам нужно? Уходите, он болен, он только что уснул!

-Констанс, кто там пришел? - доносится слабый голос из глубины дома.

-Почтальон принес письмо от кузины, - беззастенчиво врет ему жена.

-Он хочет меня увидеть, - говорит Сальери, глядя ей прямо в глаза, и отодвигает ее в сторону.

-Господи, вы не видите, что ему плохо, уходите сейчас же!

-Сальери? Мой друг, идите сюда, Сальери... Констанс, пусть останется, пусти ее ко мне.

Констанс с болью смотрит на него, а на нее с ненавистью, но оставляет их наедине и уходит.

Сальери садится на край его постели и зажимает рот ладонью, чтобы не выдать своих всхлипов. Он почти мертв, ему осталось совсем недолго. Болезненно бледный с лихорадочным еле заметным румянцем на впалых щеках, мокрый как мышь, он даже не может открыть глаза, не то что подняться.

-Я рад, что вы пришли.

-Я пришла, как только до меня дошли слухи о вашей болезни.

-Вы знаете, мне осталось чуть-чуть. Я чувствую, что смерть пришла за мной, ведь я пишу реквием, только боюсь не успею. Сальери, скажите Зюсмайеру, скажите Францу, чтобы он дописал его.

-Я передам. Можете быть спокойны.

Она сжимает край его покрывала до побелевших костяшек, и слезы сами катятся по ее лицу.

-Вы плачете?

-Это ваша жена рядом плачет, - говорит она и убирает сырые пряди с его лица, пачкая белую манжету рукава платья.

-Я слышал, как она ушла, почему же у вас так дрожит голос? - он пытается подняться, но болезнь так ослабила его, что его попытки откровенно тщетны.

-Здесь очень холодно, только вы этого не чувствуете. У вас лихорадка, - на последнем слове она неловко всхлипывает, но быстро смахивает слезы ладонью.

-Сальери, не плачьте, прошу.

-Мне незачем плакать, мы с вами даже не были друзьями по сути.

Он тянется к ее руке, она берет ее в свою и чуть сжимает.

-Сальери, вы придете на мои похороны?

-Если вы хотите.

-Хочу.

-Я буду там.

Они молчат с минуту, пока он не спрашивает:

-Скажите, вы хоть когда-нибудь меня любили?

Она глубоко вздыхает, прежде чем ответить.

-Я всегда вас любила, Вольфганг.

-Но вы...

-Однако музыка мне была дороже, чем любовь.

-Удивительно.

Она наклоняется к нему и осторожно прикасается к его губам в первый и последний раз.

Когда Сальери уже стоит в дверях, Констанс замечает свежие следы слез на ее щеках.

-Господи, вы плакали?

-Я не умею плакать, Констанс, - бросает та через плечо.

А потом уходит.